|
“НЕ МОГУ БЕЗ ОПТИНОЙ”
30 августа 1988 года Игорь Росляков уехал из Оптиной в Москву, чтобы,
завершив все расчеты с миром, вернуться в монастырь уже навсегда.
А далее в дневнике идут две нестыкующиеся записи: 15 сентября - “Уехал
в Оптину”, 17 октября -“Пришел в монастырь”. Между этими двумя датами
- тяжелый и болезненно-мучительный для о. Василия месяц, о котором
он предпочел умолчать.
Хотелось бы умолчать и нам. Но недавно могилу о. Василия посетили
русские “зарубежники” и рассказали паломникам легенду, будто новомученика
Василия Оптинского взрастила Зарубежная Церковь. Откуда взялась легенда
- непонятно, а факты таковы. Отец Василий был уже иноком, когда узнал,
что иерей, с которым он имел общение в Москве, перешел в юрисдикцию
Зарубежной Церкви. “Неужели опять раскол?” - говорил он в потрясении.
А игумен Ипатий вспоминает, как о. Василий рассказал ему тогда, что
увидел во сне иерея, перешедшего в раскол, в виде живого мертвеца.
“Что сказать ему, если доведется встретиться?” - спросил он о. Ипатия.-
“Назвать все вещи своими именами”.
Игумен Владимир рассказывал: “Отец Василий был на
голову выше всех нас. Все мы пришли в монастырь молодыми и по запальчивости,
бывало, начнем осуждать, а о. Василий тут молча выйдет из кельи. Это
подтягивало, и в Оптиной уже знали - при о. Василии нельзя осуждать,
иначе он уйдет. Точно так же он ушел от людей, перешедших позже в
раскол. Никакого раскола еще в помине не было, но был уже дух осуждения
и вражды к нашей Церкви, и о. Василий тут же отошел от тех людей”.
“Без попущения искушений невозможно нам познание истины”, - писал
преподобный Исаак Сирии. И Господь попустил о. Василию пройти через
боль искушения, уготовляя из него огненного защитника православия
и нашей Церкви. Он вел катехизаторские беседы в тюрьме г. Сухиничи,
беседы с баптистами в тюрьме г. Ерцево, воскресную школу в г. Сосенском
и школу для паломников в Оптиной. А сколько людей обрели веру после
личной встречи с ним! Вспоминают, что свет в келье отца Василия не
гас порой до утра, а сосед через стенку слышал звуки земных поклонов
и тихие слова молитвы о заблудших и погибельными ересями ослепленных,
“ихже Сам просвети, Господи!”
Из письма рабы Божией И., прихожанки Оптинского подворья
в Москве: “Однажды разговорились с 90-летним дедушкой, перешедшим
на старости лет из православия к адвентистам. Свой поступок дед объяснял
тем, что адвентисты помогают ему в быту, а помощи от своей приемной
дочери он принимать не хотел. Адвентисты так запутали дедушку, что
было жаль его, и мы уговорили деда сходить с нами в православную церковь.
Храм деда умилил, хотя службу он почти не слышал, так как был глуховат.
А мы попросили о. Василия поговорить с дедушкой. Дед долго рассказывал
о. Василию, как помогают ему адвентисты и “нехорошо после этого их
предать”. От волнения дед совсем перестал слышать, не реагируя на
доводы батюшки. Тогда о. Василий подвинулся к нему поближе да как
крикнет: “Дед, помирать скоро! Бросай ты своих адвентистов и возвращайся
в православие!” Дед смутился и засобирался домой. Отец Василий просил
нас не оставлять дедушку, сказав, что будет молиться за него. Но по
дороге из церкви мы с дедом поссорились - он обиделся на мои слова,
что все мы грешные, заявив: “У меня грехов нет!” Поручение о. Василия
не оставлять деда осталось не выполненным. А он своего обещания не
забыл и от всего сердца, видно, молился за деда, потому что когда
мы пришли через полгода приложиться к Плащанице, то глазам своим не
поверили - в храме сидел, опираясь на палочку, и молился наш дедушка”.
Рассказывает монахиня Феодора: “Летом 1990 года
наш молодежный лагерь жил в палатках возле Оптиной. Многие еще только
готовились к крещению, и отцы Оптиной вели с нами катехизаторские
беседы. Кто-то на беседе задал вопрос о Зарубежной Церкви, и о. Василий
рассказал о своей встрече с американцами “зарубежниками”: “Мы думали,
- говорили они, - что ваше православие погибло вместе с катакомбной
церковью. А теперь видим у вас такую истинную, живую православную
веру, какой у нас давно нет. Вы выше нас!”- Он рассказывал нам о красоте
и величии православия по книгам свт. Игнатия Брянчанинова, а мы слушали,
затаив дыхание, и так хотелось эти книги прочесть! Я попросила о.
Василия помочь достать мне книги святителя, и мне выслали почтой том
“Приношение современному монашеству”. Я была тогда солисткой филармонии
и читала о монашестве, приняв после убийства о. Василия монашеский
постриг”.
Рассказывает монахиня В.: “Моя родная сестра не
ходила в церковь и никакие уговоры на нее не действовали. А тут приехала
навестить меня в монастырь и захотела поисповедаться. На исповеди
она стала рассказывать про свои аборты, и прочую скверну в таких несдержанных
выражениях, что батюшка, не выдержав, сказал: “Иди к о. Василию”.
Подвела я ее к аналою о. Василия, и батюшка долго беседовал с ней.
Даже в алтарь сходил за требником и читал над сестрою молитвы. Уж
как моя сестра была довольна! “Такого умного человека, - говорит,
- я за всю мою жизнь не встречала. Да сколько же я потеряла, что не
ходила в церковь! Теперь обязательно буду ходить”.
Рассказывает регент Т: “Шел такой быстрый рост цен,
что я была в панике. И тут меня пригласили работать регентом в Зарубежной
Церкви, а там платили в валюте и куда больше, чем у нас. Я попросила
о. Василия благословить меня на эту работу, сказав, что исповедоваться
и причащаться я буду по-прежнему у нас. “Как же можно благословить?
- удивился о. Василий. - Они же раскольники”. Он замолчал, а потом
сказал тихо, будто себе: “Да как они могут говорить, что в нашей Церкви
нет благодати, когда она стоит на крови мучеников!”. Он часто говорил
в своих проповедях о мучениках Христовых, засвидетельствовавших своей
кровью истинность нашей веры.
Из проповеди о. Василия, произнесенной на день обретения
мощей прп. Амвросия Оптинского: “Блаженный псалмопевец Давид
говорит: “День дни отрыгает глагол, и нощъ нощи возвещает разум”.
Какое слово, какой глагол сегодняшний день возвещает нам, собравшимся
здесь в церкви? День, когда мы празднуем обретение мощей преподобного
и богоносного отца нашего старца Амвросия? Не ошибемся, если скажем,
что это слово - слово о Воскресении Христовом. Свидетели, которые
некогда посещали римские катакомбы, где были гробы первых мучеников
за Христа, говорили о том, что входя в священные пещеры, мы вдруг
радовались неизреченной радостью. Она словно ветер налетала на нас,
сбрасывала с нас печали и скорби, горести наши, как ветер сметает
опавшие листья. И мы, стояли и только радовались и веселились. И ничего,
кроме голоса: “Христос воскресе из мертвых”, не было в нашем сердце”.
Как тут увязаны воедино мощи преподобного Амвросия, мученичество за
Христа и Пасха, - это тайна души о. Василия. Но вот удивительная цельность
жизни о. Василия - по приезде в монастырь он жил в хибарке преподобного
Амвросия, перед смертью сподобился явления Старца, а потом умирал
на Пасху у раки его мощей, засвидетельствовав своей кровью истинность
нашей веры.
“У НАС СОВСЕМ ДРУГАЯ РОДОСЛОВНАЯ”
Итак, 17 октября 1988 года в Оптиной пустыни появился новый насельник
- Игорь Росляков.
Из воспоминаний Петра Алексеева, студента Свято-Тихоновского
Богословского института: “Мне было 13 лет, когда по благословению
архимандрита Иоанна (Крестъянкина) мы с мамой переехали из Москвы
в Оптину пустынь, купив дом возле монастыря. Мама писала иконы для
Оптиной, а я работал тут на послушании. Отец Василий очень любил о.
Иоанна (Крестъянкина) и, узнав, что мы батюшкины чада и часто ездим
к нему, расспрашивал меня по возвращении из Печор: как там батюшка
и что он говорит? В келье о. Василия висел портрет архимандрита Иоанна,
и он с любовью говорил о нем: “Вот истинный старец. Вот молитвенник.
Как же мне близок его дух!” Какаято близость тут правда была. И как
из кельи о. Иоанна я выходил, будто умытый, так и рядом с о. Василием
возникало чувство чистоты. Как многие мальчики я был любопытен и,
вслушиваясь в пересуды о людях, тоже начинал осуждать. А о. Василий
никого не осуждал, и рядом с ним у меня даже мысли не возникало осудить
кого-то.
Мальчиком я был обидчив и, бывало, обижался, что приедешь в монастырь,
а кто-то хлопнет тебя панибратски по плечу и скажет, читая надпись
на майке: “О, Пан-Америка! Как ты разоделся?! М-да, мир во зле лежит”.
А о. Василий моей одежды просто не замечал. В нем было столько благоговения,
что даже от его обычного иерейского благословения я чувствовал радость
в душе. Мне очень нравился о. Василий и нравилась его келья. Ничего
лишнего - иконы, книги, стол, топчан. Это была монашеская келья, а
в ней монашеский дух. Игорь носил в миру короткую стрижку и таким
пришел в монастырь. Потом волосы отросли, но неровно - бахромою, и
кто-то подстриг ему эту бахрому. В 13 лет я был страшный дерзила и
тут же бросился поучать: “Игорь, зачем вы постриглись? Ведь монахи
волос не стригут”. А он сокрушенно: “Действительно, зачем? Ты прав,
Петька. Как же ты прав!” Тут моя мама запереживала из-за моей дерзости:
“Петя, как ты можешь так говорить?” А о. Василий ей: “Он прав”. В
ту пору меня очень занимала моя родословная. Я обнаружил, что в роду
у мамы были иконописцы, купцы, дворяне. Я стал рассказывать о. Василию,
что все думаю о своей родословной, а он говорит: “Не думай об этом,
Петька. У нас совсем другая родословная”. И святые, говорит, наши
родные, а в Царстве Небесном откроется, кто наш истинный друг и родня.
Стал я ходить к о. Василию со всеми своими скорбями и однажды рассказал,
как трудно мне было в школе из-за того, что я верующий и отказался
вступить в пионеры. Особенно меня преследовала одна учительница, оказавшаяся,
как выяснилось, экстрасенсом. “Я рад за тебя, - сказал о. Василий
и добавил. - Мужайся!” Он часто говорил мне в искушениях: “Тут надо
мужество. Мужайся!” Отец Василий сначала нес в монастыре послушание
гостиничного, а потом его перевели в иконную лавку. Лавку тогда на
обед не закрывали, и я по послушанию носил ему туда обеды из трапезной,
поневоле наблюдая, как он становился все воздержанней в еде. Когда
о. Василий был послушником, у него в келье водились продукты. Привезут
ему друзья что-нибудь вкусное, а он зовет меня: “Петька, приходи,
передача пришла”, И с удовольствием скармливал мне лакомства, а я
не отказывался. Потом продуктов в келье не стало. Знаю это потому,
что на Рождество мы ходили с детьми по кельям славить Христа и везде
нас угощали. Отец Василий был очень тронут, что дети славят Христа,
и так хотел угостить нас, но дать ему было нечего. Шарил он, шарил
по своей пустой келье, наконец, нашел лимон и дал его нам. Это было
так трогательно. Когда о. Василий служил на подворье в Москве, там
кормили необыкновенно вкусными омлетами, взбитыми сливками и т. п.
Отец Василий сказал мне, что это не монашеская еда, попросив привезти
ему из Оптикой “витамины”, то есть лук и чеснок. Отец келарь добавил
в посылку рыбные консервы, а о. Василий, рассказывали, уже не появлялся
в трапезной, питаясь у себя в келье хлебом и “витаминами”. У меня
была одна-единственная исповедь у о. Василия, изменившая, однако,
многое во мне. Я поступил тогда в Московское художественное училище
1905 года и, попав в богемную среду, стал лицедействовать с удовольствием
играя в те современные игры, когда каждый создает себе имидж, стараясь
казаться лучше, чем он есть. Когда я рассказал об этом о. Василию,
он ужасно разволновался: “Зачем? Зачем? Это тебе не идет”. Потом он
молча молился, сказав: “Не твое это!” Причем сказал с такой силой,
что страсть к лицедейству он во мне разом пресек. Сострадание к немощным
сочеталось у отца Василия с долготерпением и какой-то особой духовной
силой. Помню, жил тогда в монастыре болящий паломник М. Раньше М.
увлекался наркотиками, и его психика была так расстроена, что духовный
отец не справлялся с ним и отсылал его на исповедь к о. Василию. М.
не мог причаститься и убегал от причастия, а о. Василий мог буквально
догнать и помочь причаститься. Однажды Великим постом М. так закрутило,
что он лежал пластом в своей келье и не мог ходить ни в трапезную,
ни в храм. Как же выхаживал его о. Василий - ежедневно носил ему просфорки,
обеды из братской трапезной и очень часто исповедовал и причащал прямо
в келье. М. поправился, а потом долго жил и работал в монастыре, и
все с радостью отмечали его духовный рост. А когда о. Василия не стало,
то без его поддержки М. уже не мог справляться с монастырским режимом
и вынужден был уехать из монастыря. Лишившись поддержки о. Василия,
уехали и другие болящие. И тогда вдруг открылось - сколько же немощных
людей он тянул на себе! На Пасху 1993 года в шесть утра, то есть в
час убийства, у нас дома раздался грохот в святом углу - упала лампадка
на высокой ножке, забрызгав маслом все вокруг. Ближе всего к лампадке
стояла написанная мамой для Оптиной икона Пресвятой Живоначалъной
Троицы, установленная позже над мощевиком в Свято-Введенском соборе.
В первую очередь масло должно было залить ее, испортив готовую работу.
Но вопреки всем законам физики брызги масла обогнули ее. (От редактора:
19 февраля 1995 года эта икона мироточила, а в декабре 1998 года было
многодневное и обильное мироточение.) На погребении я сильно плакал
и одновременно ни минуты не сомневался, что о. Василий святой. Когда
я иду сдавать экзамены, то беру с собой фотографию своего духовного
отца, блаженной Матронушки и о. Василия. Когда о. Василий учился в
семинарии, он блестяще сдавал экзамены, и я прошу его: “Батюшка, помоги
мне!” Помощь о.Василия я чувствую, а его фотография стоит у меня на
столе. Один взгляд на эту фотографию удерживал и удерживает меня от
многих прегрешений”.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ДНЕВНИКА
17 октября 1988г.
Пришел в монастырь. Преподобие отче наш Амвросие, моли Бога о мне!
17 ноября 1988 г.
Икона Казанской Божией Матери и икона преподобного Амвросия источали
миро. Матерь Божия, укрепи нас! Старец святый, заступись за обитель!
Старец Силуан: “Чем больше любовь, тем больше страданий
душе; чем полнее любовь, тем полнее познание; чем горячее любовь,
тем пламенней молитва; чем совершеннее любовь, тем святее жизнь”.
Любить Бога никакие дела не помешают. Что надо делать, чтобы иметь
мир в душе и в теле? Для этого надо любить всех, как самого себя,
и каждый час быть готовым к смерти.
19 ноября 1988 г. Получил известие о гибели о. Рафаила. Он
разбился 18 ноября на машине, в 60 км от Новгорода.
21 ноября 1988 г. Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил
бесплотных. Порхов. Отпевание о. Рафаила. С момента получения известия
о гибели до литургии, до причащения, была невероятная душевная скорбь.
И после причастия - спокойствие души, ощущение мира на сердце.
“Откровенные рассказы странника духовному своему отцу”:
“Когда сильный холод прохватит меня, я начну напряженнее говорить
молитву, и скоро весь согреюсь. Если голод меня начнет одолевать,
я стану чаще призывать имя Иисуса Христа и забуду, что хотелось есть.
Когда сделаюсь болен, начнется ломота в спине и в ногах, стану внимать
молитве и боли не слышу. Кто когда оскорбит меня, я только вспомню,
как насладительна Иисусова молитва; тут же оскорбление и сердитость
пройдет и все забуду”.
19 декабря 1988 г. Свт. Николая.
Св. Отцы пишут: “...и открывается Словесная природа твари”. Все создано
было Словом, и человеку, который уподобляется Слову, то есть Христу,
открывается словесная правда. Святой Амвросий куда бы ни взглянул,
что бы ни услышал, везде находил эту словесность, потому он и говорил
притчами, присказками и рифмами. (Случай с гвоздем в крыльце.) Мир,
сотворенный Словом, есть огромная книга, книга жизни. Но читать ее
может лишь тот, кто смотрит в нее чистым оком и чистым сердцем. “Все
Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для
исправления, для наставления в праведности”. (2 Тим. 3, 16.) Это сказано
о Священном Писании, но то же самое можно сказать и о сотворенном
мире, ибо и это Писание, и оно начертано великой десницей Святой Троицы.
Непосильные вопросы.
Человек может задать любой вопрос, но ответ он должен получить лишь
по своим силам, иначе ответ для него не станет ответом.
Чтобы отвратить от истины, достаточно задать человеку пару непосильных
вопросов и доказать, что истина, отвечая на них так-то и так-то, неверна
и представить тут же другой ответ - ложный, который будет принят за
истину. На самом деле происходит замена непонятной истины понятной
ложью. Не человек возводится к пониманию истины (Христос), а истина
низводится до греховной природы человека (коммунизм).
Христос, давая ученикам ответы на непосильные вопросы (Когда конец
мира? Молитесь и бдите), возводит их через осознание своей немощи
(а значит, через смирение) к пониманию истины. А коммунизм сразу дает
удовлетворительный ответ, тем самым ниспровергая истину и укореняя
гордость в человеке.
23 декабря 1988 г.
День моего рождения. Вспомнил об этом только накануне вечером, когда
взглянул в церковный календарь. А сегодня думал об этой дате раза
два или три. По-моему, это первый день рождения за последние несколько
лет, когда я не чувствовал уныния и тоски. Никто здесь не знал, что
у меня день рождения, и никто поэтому не поздравил. Как я благодарен
всем за их незнание, за покой, который они даруют моей душе этим незнанием.
Нормальный человек подумает - безумец ты или эгоист, когда рассуждаешь
так. Верно, Апостол Павел проповедовал “соблазн для Иудеев и безумство
для Еллинов”.
24 декабря 1988 г.
Вчера в аварию попал отец наместник. Сотрясение мозга, перелом правой
руки в двух местах. Ехали в монастырь поздно вечером и не заметили
машину, стоящую на дороге без габаритных огней.
25 декабря 1988 г.
Грех не в осквернении - это следствие, а в лености, осуждении, гордости,
беспечности.
29 декабря 1988 г.
Милосердый Господи! Да будет воля Твоя, хотящая всем спастися и в
разум истины прийти: спаси и помилуй раба Твоего /имя рек/. Приими
сие желание мое, как вопль любви, заповеданный Тобою.
3 января 1988 г.
Глас 4.
Свято-Введенская обитель/ Оптина пустынь достоблаженная/ присно уповающая
на милость Богоматери/; и на брегах реки текущей в живот вечный/,
взрастила чудное древо старчества/ и уподобилася еси граду сошедшему
с небес/ идеже Бог обитает с человеки, / отымая от очей их всякую
слезу./ Темже возликуем братие,/ Христа Царя и Бога нашего воспоим/
и Владычицу мира Пречистую Деву восславим, яко дарова нам пристанище
во спасение/ и наставников - отцев преподобных.
31 января 1988 г.
Павел художник просил записать: когда писали икону Спасителя, на
о. Ипатия и Татьяну (тоже художница) с потолка упал огромный кусок
штукатурки (потом собрали - оказалось 2 ведра). Потолок (снаружи по
крайней мере) был чист и не требовал ремонта. Икона и о. Ипатий не
пострадали, только Татьяна на память об этом дне носит небольшой синяк
под глазом.
27 февраля 1989г.
И нет ничего без ущерба,
Все тень от небесных красот
Все ждет воскресенья из мертвых
Христа-утешителя ждет.
16 марта 1989 г.
В рясофор облекли двух братьев. Александр наречен Даниилом, Сергий
- Александром в честь святого Даниила Московского и святого Александра
Невского. Помоги им, Господи!
20 марта 1989 г.
Колико одежду раздеру на себе окаянный и покоя душейного достигну?
колико пепла возложу на главу срамную свою и не иму помышлений лютых?
в кое вретище облекусь и не узрю беззаконий своих? всуе мятуся, всуе
замышляю покаяние. Но Ты, Владыко, глаголивый: без Мене не можете
творити ничесоже, пройди во уды моя Словом Своим, рассеки каменную
утробу мою и изведи источники слез покаянных.
Откуду прииму слезы, аще не от Тебе, Боже? Камо гряду в день печали,
аще не во храм Твой, Владыко? Идеже обрящу утешение, аще не в словесех
Твоих, Святый? Не отрини мене, Господи, и ныне помяни мя.
Яко Савл неистовствую на Тя, Боже, ревностно гоню благодать Твою
от себя, но ты Сам, Владыко, явись сердцу моему и ослепи оное светом
любви Твоей и аз, окаянный, возглашу: Что сотворю, Господи?
К Тебе иду, Господи, и утаити замышляю, яко Анания и Сапфира, часть
души своей на дела постыдныя; призри на немощь мою и испепели тайное
мое и Сам яви мя неосужденна пред Тобою.
Отче, восстави мя - аз пред грехом коленопреклоненен предстою; Сыне,
изведи мя от места студного моего жития; Святый, освяти ночь странствия
моего; Троице Непостижимая, да достигну Тебя безудержным покаянием.
К Тебе гряду, Отче, и утаити замышляю, яко Анания и Сапфира, часть
души своей на дела постыдныя; Тебе, Владыко, вручаю житие мое, но
обаче тайную надежду полагаю в крепости своей; восстаю утренюю Тебе
славить, Святый, и сокрываюсь лукаво словес Твоих; призри на немощь
мою, Господи, и очисти тайное мое и Сам яви мя неосужденна пред Собою.
Ничесоже не приемлет душа моя в утешение: аще окрестъ воззрю - лицемерный
и лукавый приближаются ко мне, аще ночь покрыет мя, нечестие сердца
моего поразит мя, отовсюду печаль и поношение, несть мне прибежища;един
токмо плач - утверждение и упокоение мое.
Обличил мя, Господи, и преклонен есмь пред Тобою; покрышася очи мои
власами главы моея, Да не узрит и ночь слез моих, токмо Тебе, Боже,
- печаль моя; не остави мене, смятеннаго, посети и спаси мя.
Не голодом голодна душа моя, не жаждою жаждет сердце мое; но о глаголах
Божиих стражду, но о истине Твоей алчу, Христе, призри на немощь мою
и подаждь манну словес Твоих.
Тебе, Владыко, приношу житие мое и тайную надежду полагаю в крепости
своей; славу Тебе воссылаю и сокрыть тщуся часть некую лукавства своего;
Господи, не презри сердечного покаяния моего и помилуй мя.
21 марта 1989 г.
“Надо себя не жалеть для Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя...”
Митр. Вениамин (Казанский). Из предсмертного письма.(1874 - 1922 г.)
1916 г. - 360.000 священнослужителей, 4 духовных академии, 58 семинарий,
1.250 монастырей, 55.173 православных церквей, 25.000 часовен, 4.200
костелов, 25.000 мечетей, 6.000 синагог.
1919 г. - 40.000 священнослужителей.
1980 г. - 7.500 церквей, 16 монастырей, 3 семинарии, 2 духовные академии.
24 марта 1989 г.
Внегда искренний мой поношаху мя, к Тебе, Боже, душа моя; аще убо
и душа моя обетшает, уста призовут Владыку моего; но камо, Господи,
пойду, аще речеши: Не вем тя? - земля не покрыет мя, небо не приимет
мя; не отрине мене, Боже, от лица Твоего.
Твоя от Твоих приношу Ти, Спасе, и величаюся; тщуся, яко Симон волхв,
Духа Святаго получити за мзду молитв и дел своих; прости мя, Господи,
и не помяни нечестия моего.
26 марта 1989 г.
Уста исповедуют Тя, Боже, тело уготовляется на подвиги и страдания;
душа же безмолвствует и готовит час отречения моего; Господи, сокруши
жестокое сердце мое и от сна нечувствия восстави мя.
От уныния - 101 псалом, 36, 90.
При кознях человеческих - 3,53,58,142 псалом.
Аще оставлю Тебе, Боже, Ты не остави мене до конца, потерпи безумство
и беззаконие мое; покрый срамоту и нечестие мое; егда же в день печали
призову Тя, прости мя и не помяни непостоянства и двоедушия моего.
28 марта 1989 г.
... Правильная нравственность не может процветать на неправильном
догмате.
... изречения Отцов наших мы употребляем сообразно с лукавою волею
нашей и к погибели душ наших. Проповедник Дорофей.
* * *
Старая надпись на памятнике И. В. Киреевского: “Премудрость возлюбих
и поисках от юности моея. Познав же, яко не инако дерзну, аще не Господь
даст, приидох ко Господу”.
“Узрят кончину премудраго и не уразумеют, что уготова о нем Господь”.
С.Четвериков.
29 марта 1989 г.
Послушанием истине через Духа, очистивши души ваши к нелицемерному
братолюбию, постоянно любите друг друга от чистого сердца...
1 Петр. (1,22)
/ апреля 1989 г.
“Святыня под спудом”. С. Нилу с.
Умер в первом часу ночи 14 января 1817 г. игумен Авраамий.
“Духовное завещание”
...отнележе бо приях святый иноческий образ и постригохся в Московской
епархии, в Николаевском Пешношском монастыре в тридесять третье лето
возраста моего и обещах Богови нищету изволенную имети, от того времени
даже до приближения моего ко гробу не стяжах имения и мшелоимства,
кроме книг и сорочек с карманными платками. Не собирах злата и сребра,
не изволих имети излишних одежд, ни каких-либо вещей, кроме самых
нужных и то для служения: две ряски - теплая и холодная и один подрясник;
но нестяжание и нищету иноческую духом и самим делом по возможности
моей соблюсти тщахся, не пекийся о себе, но возлагаяся на Промысл
Божий, иже никогдаже мя остави. Входящие же в руце мои от благодетелей
святыя обители сея подаяния и тыя истощевах на монастырские нужды
для братии и на разные постройки; также иждевах на нужды нуждных,
идеже Бог повеле.
6 апреля 1989 г.
Пострижены в рясофор послушники Вячеслав и Михаил и наречены Михаилом
и Гавриилом.
7 апреля 1989 г. Благовещение.
Служил митрополит Владимир, Ростовский и Новочеркасский, упр. делами
Московской Патриархии.
13 апреля 1989 г.
Возвеличенного величием в Господе, яко уми лостивше от злых чадца
Твои, достойная воздаем Ти, святый Отче; но яко имеяй милосердие пречудное
от грядущих нас бед свободи да зовем Ти: Радуйся, преподобие Амвросие,
щедрый наследниче любви Христовой.
14 апреля 1989 г
Пострижен в рясофор послушник Георгий. Наречено имя Сергий.
15 апреля 1989 г. Похвала Богородице.
О, всеславный отче Амвросие, стяжавший всеми дарами дориносима Духа
Святаго! Нынешнее приемши приношение, от грядущих зол соблюди чад
Твоих и на страшнем судищи заступи да с тобою воспоим: Аллилуйя.
17 апреля 1989 г.
Вывешено распоряжение отца наместника о принятии в послушники 10
рабочих. Среди них мое имя.
18 апреля 1989 г.
Отец наместник благословил переселиться из скита в монастырь. Сегодня
я и иеродиакон Владимир переехали в братский корпус. Батюшка Амвросий,
не остави нас!
23 апреля 1989 г. Вход Господень в Иерусалим.
Днесь собора преподобных прославление и святаго воинства российскаго
величание, земле плод нетления приносит, небо десницы благодати простирает,
людие же зряще сие сретение ужасаются, недоумевают и Бога славят:
Великий в советех, Господи, слава Тебе.
Ныне полнота славы оптинской, ныне торжество и радость совершенная,
старцы Божии из гробов чинно исходят и от сынов своих принимают хвалу,
велие братство Богом созиждется, яко есть Господь и Бог не мертвых,
но живых, и Ему, Отцу и Царю нашему, едиными устами, братие, возопием:
Жизнодавче Христе Боже наш, слава Тебе.
Днесь милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастеся: истина
от земли воссия и правда с небесе приниче, Господь даде благость Свою
и земле оптинская даде плод свой, торжествуй Русь святая и веселися.
Днесь радость и печаль воинствуют и радость победу торжествует, земля
безгласно разверзается, небо милостиво отворяется, лики небесные сиянием
нисходят, людие духом возвышаются; вселенная воскресение предъизображает
и велиим гласом вопиет: Благословен грядый во имя Господне.
Рим. (14, 7-9). Готовая стихира.
Велия благочестия тайна: земля отдает небу предлежащее, сыны приемлют
отцов нетленными, святость воочию зрится и руками осязается; утвердитеся
православнии, невернии покайтеся, пришед бо свидетельство последнее
да веруют вси в живот вечный.
Воды вспять возвратитеся и глаголы утекшие принесите; цветы и травы
ороситеся и слезы землю напитавшие источите, возблистайте красотою
прах и пепел [развалины созиждитесь] и теплоту древнюю осязать сподобите;
древа восклонитеся, труды и печали сокрытые явите; вся бо узрим и
ужаснемся, вся бо уведем и устыдимся; молим вас, отцы преподобнии,
сынов недостойных не отвергните.
Монашество -- бескровное мученичество.
Мука не есть лишение себя утех семейной жизни, сладкой пищи, телесного
комфорта и других житейских развлечений и утешений. Это только путь
к муке, а в пути иногда бывают радости и приятные встречи, путь есть
ощущение собственной силы и удовлетворение от преодолеваемых препятствий.
Собственно же мука - это предстояние пред лицем собственной беспомощности
и непрестанное лицезрение своего пленения силою страстей. Это состояние
сравнимо с положением человека, терпящего истязание от взявших его
в плен и предчувствующего свою гибель.
Монах добровольно подставляет грудь мечу Слова Божиего и Тот проникает
до разделения души и духа, обнажает и будит помышления сердечные.
Это все совершается духовно так же реально и болезненно и мучительно,
как и телесно.
Почему существует истина, а люди не могут поверить ей, не могут приобщиться
ее силе?
Людям затруднено проникновение в смысл слова, затруднено приобщение
к силе слова и тем самым затруднено познание истины - только действием
греха. Это следствие падения, преступления заповеди Божией. Адам не
послушал Слова, т. е. отвергся сам от понимания смысла, как бы разделился
с ним, и мгновенно образовавшийся промежуток заполнил грех. Впрочем,
сам этот промежуток, сама эта пустота и есть грех, искажение. Как
бы некая измена закрывает нам теперь истину и смысл слов. Вот почему
трудно различать слова в их полной силе и в их истинном смысле. Так
же трудно различать предметы в сумерках. Путь восстановления возможности
слушания Слова и Его постижения и приобщения к Нему - вот суть наших
трудов.
29 апреля 1989 г. Страстная суббота.
Восемь человек послушников облачили в подрясники. Среди них сподобился
и я пребывати и вкусити страха Божия, своего недостоинства и великой
милости Господней.
30 апреля 1989 г. Пасха,
Милость Божия дается даром, но мы должны принести Господу все, что
имеем.
9 мая 1989 г.
Почему Евангелие трудно читать?
Господь отвечает не на вопрошение уст, а на сокрытые помыслы сердца.
В них вся суть, они -причина, а вопрос - следствие. То есть, устроение
сердца важнее произносимых слов, важнее логической стройности речи.
13 мая 1989 г. Свт. Игнатия Брянчанинова. Молиться святителю о даровании
слез и покаяния.
14 мая 1989 г. Прп. Пафнутия Боровского.
После литургии крестный ход на кладезь преподобного Пафнутия. Повторение
Пасхальной радости.
(Воды вспять возвратитеся и о временах утекших нам поведайте; земле
утреняя оросися, слезы иноческие показуя...)
Ныне славу ликующе воспеваем; святые иконы лобызаем умиленно; лампады
елеем наполняем, свечи и паникадила радостно возжигаем; хоругви износим
и шествие торжественное совершаем; се ныне пир дети уготовляют отцам
преподобным и слезно их молят: приидите и посетите недостойных чад
своих.
О, созвездие небосвода иноческого; о, дивная стая орлиная; многосвещное
паникадило храма Богородицы; истинная гроздь винограда Христова -
тако речем вам, отцы преподобные, тако именуем и славим Собор Оптинских
святых.
22 мая 1989 г.
Радуйся, преподобие отче наш Амвросие, патриарше старцев Оптинских.
25 мая 1989 г.
Распоряжением отца наместника с иеродиакона N. сняты клобук и мантия
за дерзостное (немонашеское) поведение в трапезной. А вчера был вывешен
список участвующих в братской трапезе. Гости и др. с благословения
отца наместника или благочинного.
Воды вспять возвратитеся и о временах утекших возвестите; земли утренние
ороситеся, слезы впитанные нам показуя; древа восклонитеся, труды
и печали сокрытые являя; воскресните прах и камни, красоту древнюю
зрети сподобляя; вся бо узрим и ужаснемся, вся бо уведем и устыдимся;
молим Вас, отцы преподобные, не отвергните сынов недостойных, память
вашу посильно совершающих.
Стыжуся просити, окаянный, не имам словес к Тебе, Господи, токмо
руце простираю и сердце, и яко нищий, всеми отверженный и презренный,
милости прошу и пропитания скудного [и прощения подаяние].
Ищу Тебе, Господи, и не обретаю; яко слепец ищу Тебе и поводыря не
имам; тьма спеленала мя и отчаяние объяло мя; при дороге сижу и ожидаю
внегда мимоидеши и услышиши стенания мои.
Слышу заповедь Твою: стучите и отверзется вам, но скорбь, Господи,
одолела мя, связала руце мои и нозе мои, лишила мужества душу мою;
при дверех сижу немощен со плачем безмолвным: отверзи, Господи, и
призри на мя, яко на расслабленнаго иногда.
31 мая 1989 г.
Словом верности кляхся Тебе Господи и при первом страхе не понесох
и отвержеся Тебе; видяще же Тя на поругание ведома и обращася, зряща
мене, поминаю, студный, клятвы своя, гряду вон и плачуся горько.
И плачевный Иуда любляше Иисуса, обаче корысти ради; аз же, немощный,
таяжде творю, силы Божественной любви не приемлю, изнемогаю от ноши
тщеславия своего; спаси мя, Господи, да не впаду в бездну предательства
и погибели вечной.
Дары исцелений от Бога прияша и людям источая, славою обогатился
еси Иуда; приношения содержа и милостыню подавая, благодарениями услаждался
еси; и аз же, треокаянный, тщеславия богатство скопив, страшуся единожды
Бога предати; спаси мя, Господи, да воздам Тебе Единому славу и благодарение.
1 июня 1989 г
Вем, Господи, вем, яко биеши всякаго сына его же приемлеши, обаче
не имам силы слезы сдержати, егда зрю наказуемых чад Твоих, прости,
Господи, и терпение с благодарением даруй.
Разумом постигаю, яко венцы и славу готовиши плачущим и уничиженным,
обаче душа моя грядущим воздаянием и наградами не утешается, скорбь
обьемлет мя, егда зрю поношения на искренняя моя; помилуй мя, Господи,
и молитися научи за враги неоскудевающия.
3 июня 1989 г.
Покаяние делает наше дело поистине добрым делом.
Егда в неумении пребываю, зависть злобно терзает мя, егда же навык
обретаю, гордостею обуреваюся неудержимо; Господи, грех алчный гонит
мя, душа моя не ведает покоя, приими немощи моя и сокрушение мое,
иных даров и жертв, Владыко, не имам.
18 июня 1989 г. День Св. Троицы. День Ангела.
Отец наместник благословил огромную просфору и поздравил меня и послушника
И. П. с днем Ангела. В конце чина панагии в храме о. Владимир многолетствовал
нам и братия подходили с поздравлениями. Господи, дай память о благоволении
Твоем и нам, грешным, дабы не роптали в день печали, а проливали слезы
покаяния.
4 июля 1989г.
Приезжала мама с тетей Ниной. Причащались. Но не все спокойно. Слезы,
упреки, уговоры ехать домой. Тесно мне отовсюду! Укрепи, Господи,
сердце мое смятенное и изнемогающее. Отцы Оптинские, старцы святые,
помогите мне! Матерь Божия, утешь скорбную душу мою.
7 июля 1989 г. Рождество Иоанна Предтечи.
Служил о. Климент, архиепископ Серпуховской. Хиротония во диакона
инока Михаила.
Причащался. Одно утешение мне осталось - Чаша Святая.
“ПРИЕЗЖАЛА МАМА...”
Дополним дневник рассказом о событиях, стоявших за словами: “Приезжала
мама... Слезы, упреки, уговоры ехать домой”. Но прежде чем рассказать
о долгом и трудном пути к Богу матери отца Василия Анны Михайловны
Росляковой, напомним слова апостола Павла: “А мы проповедуем Христа
распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие”. (1 Кор. 1,
23.) Мать была не против, когда сын стал ходить в церковь. Но посты
и монастырь - это уже “безумие”! Мать хотела счастья для сына, а вера
возводила его на крест. И такая вера устрашала ее.
Анна Михайловна вспоминает: “Сын Великим постом
постится, а я нажарю себе яичницы и посмеиваюсь над ним. Конечно,
я знала, что Игорь готовится к монашеству, но и секунды не воспринимала
это всерьез. И вдруг сын опустился передо мной на колени - и слезы
в глазах: “Мама, благослови меня в монастырь”. И тут я в ужасе закричала
про Бога такое, что сын сразу в дверь и бежать. Только слышу, как
застучал каблуками по лестнице. До сих пор в ушах каблуки стучат...”.
После ухода Игоря в монастырь мать исходила в слезах и до дня убийства
жила надеждой - сын вернется домой.
Рассказывает тетя о. Василия Нина Андреевна Трифонова: “Когда
Игорь ушел в монастырь, Анна Михайловна день и ночь плакала. Да и
как тут слезы сдержать? Сын был единственный, послушный, заботливый.
Из-за границы всегда везет подарки для матери, а из Сухуми, помню,
розы привез. Холода стояли, цветов нигде не было, а розы были такие
красивые, что его спрашивали: “Игорь, девушке розы везешь?” А он:
“Маме”. Анна Михайловна об одном думала: как вернуть сына домой. И
говорит мне однажды: “Поедем в Оптину и привезем Игорька домой”. Купили
мы батон колбасы, гостинцев и приехали в Оптину без нательных крестов.
А Игорь сразу наотрез: “Нет, мама, домой я никогда не вернусь”. И
стал нам про старца Амвросия рассказывать - уж больно он батюшку Амвросия
любил! Мать в слезы: “Кто такой твой Амвросий, что ты на него мать
променял?” Мы ведь тогда неверующие были, и нам было дико, что он
ставит Господа и Его святых выше родни. Ну, думаем, совсем обезумел
и надо его срочно отсюда забирать. Бегаем за Игорем с колбасой по
всему монастырю, а он уже умоляет нас: “Ди не воняйте вы тут колбасой.
Идите лучше в храм”. Делать нечего - пошли в храм и, посовестившись,
надели кресты. А в церкви нашло на нас умиление - и так захотелось
исповедаться и причаститься. По великой милости Божией мы с Анной
Михайловной причастились в тот день. А ночью шла машина в Москву,
и Игорь отправил нас с нею домой. Тяжело ему было с нами. Лишь теперь
понимаю, как тяжело. Сейчас мне самой бывает обидно, если кто Бога
не чтит и не ходит в храм. А как вспомню, что мы сами недавно творили,
то понимаю - нельзя никого осуждать. Для меня живой пример - наш о.
Василий. Он нам веры силком никогда не навязывал и неверием не попрекал.
Он лишь молился за нас Господу и на помощь Его уповал. Что мы можем
сами? А Господь все может”. Мать, как нитка за иголкой, тянулась за
сыном. Приезжая в Оптину пустынь, она не шелохнувшись выстаивала долгие
монастырские службы. А выйдя из храма, говорила задумчиво: “Не понимаю,
как люди веруют. Почему-то я не чувствую в душе ничего”. “Даждьми,
сыне, твое сердце”, - говорит Господь. А сердце матери принадлежало
сыну. “Какой ужас, - говорила она тете Нине, вернувшись из Оптиной,
- о. Василий совсем исхудал. Глаза ввалились, сапоги разбитые и телогрейка
в известке на нем. Даже улыбаться уже стесняется - видно, зубы испортил
в монастыре”. Преподобный Исаак Сирии писал в наставлении монашествующим:
“Если вынужден засмеяться, не выставляй наружу зубов”. И этой монашеской
традиции православная Русь обязана тем, что здесь не привилась “голливудская
улыбка”, а “скалозубами” на Руси называли известно кого. Мать чутко
подмечала перемены в сыне и не понимала их смысла, ревниво вспоминая
прежнего Игоря: белозубая улыбка, элегантность в одежде и портреты
в газетах с кубком в руках. Почему все рухнуло в одночасье и сын ее
теперь нищий монах? Анна Михайловна теперь держала посты и казалось
бы воцерковилась. Но все в ней бунтовало против того “безумия” веры,
когда по заповеди, например, нельзя осуждать. Был случай - сердобольная
Анна Михайловна подала милостыню нищему, а тот купил вина. Уж как
она тогда клеймила пьяниц, а о. Василий сказал: “Мама, лучше не подавай,
но не осуждай”. - “Это таких-то не осуждать?!” Нина Андреевна вспоминает
другой случай. У нее был день рождения. Знакомые позвонили поздравить
и очень удивились, узнав, что ни мать, ни тетя даже не подозревают,
что о. Василий уже месяц служит на подворье в Москве. “Отец Василий,
- пеняла потом мать, - я специально узнавала: другие батюшки ночуют
дома, и ездят в отпуск к родным, а ты с подворья даже не позвонил
домой”.
Игумен Феофилакт, настоятель Оптинского подворья в Москве,
уточняет: “У о. Василия было много друзей и родни в Москве,
но я не благословил его кому-то звонить. Да и сам он уклонялся от
общения с миром. Он был истинный монах, и даже в Москве жил будто
в затворе, зная одну дорогу: келья и храм”.
Рассказывает Нина Андреевна: “Когда в день рождения
мы с Анной Михайловной узнали, что о. Василий служит в Москве, то
спозаранку побежали в храм. Отец Василий вышел исповедовать, а я сразу
к нему. “Ну, Нина, - говорит, - какие у тебя теперь грешки?” Исповедала
я все свое плохое без утайки, а потом прошу: “Батюшка, болею я сильно
и уж так причаститься хочу!” Отец Василий благословил меня причаститься,
и Анна Михайловна ругала его потом: “Батюшка, она же не говела и не
готовилась, а ты такой грех на себя взял!” А о. Василий ей объясняет:
“Мама, посмотри, какая Нина больная. Вдруг пойдет отсюда и умрет?
А потом Господь с меня спросит: человек к тебе приходил, а ты так
немилостиво с ним поступил. Нет, не могу я такой грех на себя взять”.
Потом я другому батюшке на исповеди покаялась, что ела скоромное,
не готовясь к Причастию, а о. Василий меня допустил. “Это Господь
вас допустил до Причастия”, - ответил священник. И стала я православные
книги покупать и читать. А до этого ничегошеньки не понимала! Только
батюшку Василия любила сильно и по Причастию умирала как голодная”.
Анна Михайловна уже соглашалась - пусть ее сын будет священником,
но пускай он дома живет. А там, глядишь, женится, пойдут дети, а она
бы растила внучат. И мать придумала план, как это осуществить. Приехала
в Оптину и сказала: “Отец Василий, срочно едем домой - в Москве участки
под дачи дают. Вот построишь мне дачу, а тогда как хочешь - хоть опять
иди в монастырь”. А отец Василий сказал, улыбаясь: “Мама, мы с тобой
дачу будем строить в Царствии Небесном. Лучшего места, поверь, нет”.
А в Царство Небесное она не верила. Мать жила земным, своей любовью
к сыну и, страдая, видела, как он восходит на крест. И сердце матери
кричало: “Сойди с креста!” А потом наступила та Пасха, когда в дверь
позвонили иеромонахи из Оптиной. Они еще молча стояли у порога, а
мать без слов все поняла - сына нет на земле, но это неправда. Сын,
она чувствовала, живой. Он был для нее настолько живым, что Анна Михайловна
проводила потом дни и месяцы у могилки сына, разговаривая с ним. “Отец
Василий, - пеняла она ему, как при жизни, - ты зачем ушел в монастырь?
А ты о матери старой подумал? Вот получишь пенсию и считаешь - за
свет, за квартиру, а на жизнь остается только хлеба купить и молока.
Одной верою, батюшка, сыт не будешь, и я твоей веры никак не пойму”.
Анну Михайловну утешали, как умели, рассказывая о чудотворениях на
могилке о. Василия. Мать не верила: “Нашли чудотворца! Ну, выдумки!
Да если бы о. Василий был чудотворец, то он бы матери прежде помог”.
Это был труднический путь к вере - Анна Михайловна подолгу жила в
монастыре, ходила на все службы и, уставая порой за день до изнеможения,
неизменно вычитывала на ночь долгое правило. Подвизалась она не в
пример многим, но была тем “Фомой неверующим”, которому надо все “ощупать”
и проверить на личном опыте. Однажды летом был очень жаркий день.
Анна Михайловна, уже долго гостившая в монастыре, благословилась ехать
домой. Проблем с транспортом, казалось, не было - в Москву в тот день
уезжало с десяток машин. Анна Михайловна изнервничалась, бросаясь
к каждой машине, но везде отвечали: “Мест нет”. Все московские машины
уехали. А Анна Михайловна сидела на солнцепеке с вещами и говорила
устало: “Ну, какой из отца Василия чудотворец? Сегодня пришла к нему
на могилку и говорю: “Вот приехала я, батюшка, к твоему Амвросию,
а веры во мне по-прежнему нет”. Только разогнулась от могилки, а он
мне бабах крестом по голове. Вон какую шишку мамке набил”. - “Анна
Михайловна, - пробовали ее убеждать, - да ведь о. Василий всем с транспортом
помогает. Ты сходи на могилку и сама попроси”. -“Схожу,- сказала мать,
вскипая слезами, - и всю правду в глаза чудотворцу скажу!” Анна Михайловна
стояла у могилки сына и возмущенно жестикулировала, когда к монастырю
подъехала роскошная машина, источая прохладу кондиционеров. Оказывается,
один паломник не захотел никому уступить чести везти мать новомученика,
но прежде съездил в город за подарками для нее. Машина быстро домчала
ее до дома. А там уже подхватывали мать другие машины и везли в Дивеево,
на Валаам, в Киев, в Печоры. В монастыре беспокоились: куда пропала
Анна Михайловна? Звонили, но безуспешно. И наконец, Анна Михайловна
ответила: “В Иерусалиме была. Все, кладу трубку и еду в Оптину”. Привычка
экономить каждую копейку, особенно чужую, была в ней все же неистребимой.
А потом уже в Оптиной у могилки о. Василия Анна Михайловна собрала
всех желавших послушать о своем паломничестве и сказала перекрестившись:
“Верую, отец Василий, теперь верую! Я же в Иерусалиме на Голгофе была.
Прости меня, батюшка, что раньше не верила, а твоими молитвами увидела
свет. А теперь расскажу по порядку...” Анна Михайловна вела ту обыкновенную
для самоотверженной женщины жизнь, когда она даже не помышляла о путешествиях
и совестилась истратить хоть что-то на себя. А теперь сын показывал
ей Божий мир, и она дивилась величию его, рассказывая: “В Иерусалим
мы, батюшка, плыли морями. И было море синее-синее, а вода в Иордане
зеленая”. Не обошлось и без финансового отчета, огорчившего друзей
о. Василия - Анна Михайловна, как всегда, сэкономила и привезла из
Иерусалима деньга обратно. “Ольга мне двести долларов на фрукты дала,
- отчитывалась она о поездке у могилы сына, - а зачем мне, батюшка,
фрукты? Я лишь Царствия Небесного хочу. Господи, сколько же я нагрешила!
Помяни, мя, Господи, во Царствии Твоем”. С Иерусалимской Голгофы для
рабы Божией Анны начался уже иной путь. 16 декабря 1999 года она приняла
монашеский постриг с именем Василиссы.
|
|
